О нашей жизни из былых времен

[henoubi]

ru-klukva-ru.livejournal.com/872501.html?view=1...

«Рейганград». Эмилия Прагер
Те, кто постарше, может помнят прошедший в 1987 по экранам США клюквенный сериал Эй-Би-Си «Америка» про то, как СССР оккупировал США. Но уж точно мало кто знает, что тогда в порядке реакции в одном прогрессивном журнале «Виллидж войс» была опубликована зубодробительная пародия, в которой янкесам представили точное зеркальное отражение сюжета: как США оккупировали Советский Союз в 1991 году (!). Думаю, не лишним будет напомнить это произведение, тем более что реальный эксклюзив – никто никогда ранее этого в сеть не выкладывал.

Итак, из авторского предисловия мы узнаем, что советское телевидение уже собралось снимать этот фильм, но один американский репортер выменял текст на пару джинсов. Америка оккупировала СССР, столица переименована в честь Микки-Мауса…

Сцена 2. Микки-Москва, 1991 год. Квартира Боба, вечер.

Боб Джоунс –молодой красавец, губернатор Рейганграда, одного из вновь созданных штатов государства Соединенные Штаты России. Он разговаривает со Светланой, своей любовницей, юной русской актрисой, которая осталась без работы и потому не испытывает к жизни ничего, кроме отвращения.

Боб (рассерженно, но с налетом снисходительности) Забудь про Чехова, бэби. Его писанина уже ни до кого не доходит – Чехова не покупают.

Светлана (страстно) Но как же так, Боб! Московский художественный театр, а ставит – «Спальня через замочную скважину»! И даже в этой пьесе для меня нет роли. Гонят на пробы вместе с сотнями других актрис – как скот! Когда-то я была в труппе государственного театра. У меня было признание – выдающаяся народная артистка. Теперь я – официантка в новой забегаловке Макдональд на Красной…

Боб (поправляет) Имени Боба Хоупа.

Светлана (поправляется) На площади Боба Хоупа. Театр умер.

Боб. Послушай, бэби, ты любишь меня или нет? Любишь ты колготки, кроссовки фирмы «Рибокс», котлеты-гамбургеры и вообще, когда всяких штучек-дрючек дома полно?

Светлана. Да… Но… Пастернака опять не печатают, потому что его роман без счастливого конца.

Боб (смотрит на нее с сочувствием) Рано или поздно, детка, приходится выбирать.

Она грустно кивает. Затемнение…

Сцена 3. Кухня на ферме семьи Спутников. Время обеденное.

Глава семьи Борис Спутник, его дочь Ирина 35 лет и сын Петров 50 лет садятся обедать. Царит настроение безнадежности. Ирина подходит к электрическому консервному ножу на стене, открывает маленькую баночку и ставит ее перед отцом.

Ирина (с наигранным весельем) Вот твоя рыбка с яйцом фирмы «9 жизней», папочка!

Борис (с отвращением) Еда для кошек!

Ирина. Нет, папочка, этим-то в основном и питаются старики в Америке. Я видела по телевизору в передаче товарища Донахьюева… Ну, а мы с Петровым будем есть блинчики «Студебеккер». Будешь, Петров?

Петров. Отец расстроился из-за этих счетов за медпомощь, Ирина.

Борис (в ярости) 15 тысяч контрарублей, и за что! Удалили мне бородавку. Оставили на 2 суток в больнице. Вы только посмотрите на этот счет от врача-анестезиолога!

Ирина (кидается на него) Ну, а мне-то каково, как ты думаешь? С тех пор как власть взяли американцы, у меня примерно такие же шансы выйти замуж, как попасть под кирпич с крыши.

Борис (качая головой) Никак не возьму я этого в толк… У нас тут был передовой колхоз. Потом пришли эти американцы и говорят: «Эй, Борис, ведь ты был помещиком до революции. Давай-ка организуй опять ферму и получай себе прибыль. Займи у банка денег. Купи новую сельхозтехнику». Я, значит, занимаю деньги. Покупаю технику и тут на тебе – засуха… Петров, Ирина, гляньте, что пишет мне управление ферм. Отказываются отсрочить выплату моих займов. Ферму пустят с молотка.

Петров и Ирина издают крик ужаса, и в тот же момент, спотыкаясь, входит их брат Иван, бывший член ЦК из числа сторонников жесткой линии. Его только что выпустили из тюрьмы.

Ирина (бросается к нему, обнимает) Ох, Иван, Иван, а меня ведь тут изнасиловал Варшавский пакт – славянин, мадьяр и узбек. А там, прямо за нашей дачей, теперь свалка ядовитых отходов. А наши поля самовольно захватывают себе под жилье бездомные. А твоя жена спит с генералом Нортом, да еще села на грейпфрутовую диету. А ферму вот-вот пустят с молотка. Ох, Иван, вот что мы сами с собой натворили. Все хотели ограничить вооружения, все подавай нам демократию. Распахнули двери перед декадентским Западом – отсюда и слабина. Ох, Иван, как ты был прав. Ты единственная наша надежда…

Сцена 4. Кухня Грегоривитчей. Время дневное.

Петр Грегоривитч, мужчина 45 лет, только что назначен мэром Микки-Москвы. Его жена Маша и двое детей: Александра 17 лет и Сергей 16 лет. Входит Маша, но Александра и Сергей не замечают ее. Они сидят, как зомби, перед телевизором и смотрят молодежную передачу «112 этаж». Вбегает радостный Петр с беспроволочным телефоном в руках.

Маша. Я так беспокоюсь, Петр. Наша дочь больше с нами не разговаривает. Она носит лифчик вместо блузки и на голодной диете уже 2 года. А сын наш - ты заметил? – нацепил на одно ухо серьгу и круглые сутки слушает группу «Маруся токинг». И что-то у него жуткое творится с носом. Парень не перестает шмыгать. Звонили из школы, Петр. Говорят наши дети утратили способность читать. Они, как это называется… функционально неграмотны.

Петр. Но школа ДОЗВОНИЛАСЬ, Маша, они нам дозвонились! Впервые в истории у нас наконец работают телефоны – все 4 в доме и один беспроволочный! И у нас есть микроволновая печь, Маша, и видеомагнитофон. Смотри-ка (задирает штанину). На мне носки с электроподогревом, которые ты купила мне на рождество. (Она уныло улыбается, он обнимает ее) Маша, сегодня меня приведут к присяге, как мэра города. Лимузин подадут за тобой в два. Надень норку.

Он выходит. Маша с трепетом приближается к детям-зомби.

Маша (приветливо) Ну, дети, расскажите маме, что у вас новенького ? Александра?

Александра. Я беременна и продаю свое тело, чтобы раздобыть наркотики. Сегодня вечером намереваюсь совершить самоубийство.

Маша (в ужасе) А ты, Алексей, то есть Сергей?

Сергей. А я гомик и уже схватил СПИД.

Маша. Ну, хватит! Немедленно отправляемся назад в деревню. Иван был прав. Капитализм разрушает семью. Петр совращен материализмом, но я – еще нет. Складывайте вещи, дети, едем на дачу, там вы еще сможете глотнуть свежего воздуха…

Сцена 6. Ферма Спутников. День

Аукцион только что закончился. Толпы бездомных роются на помойке в поисках корки хлеба и т.п. Пейзаж обезобразили гигантские бочки с ядовитыми химикатами и проржавевшие кузова «крайслеров». Борис, Ирина, Петров, Иван отрешенно взирают на эту картину. Внезапно слышится гул приближающихся самолетов. Люди едва успевают поднять головы, как вокруг начинают падать бомбы. Все разбегаются, стараясь спастись. Кого-то разорвало на куски. Кто-то лежит и стонет. Стоит сплошной крик.

Борис. Что они, эти американцы, делают?!

Ирина. Борются с терроризмом! Беги!

Со слезами на глазах Ирина начинает помогать раненым, и тут до не доходит, что Борис убит. Заслышав ее рыдания, в кадр врывается репортер Катя Катя и ее телевизионная группа.

Катя Катя (тычет микрофон в лицо Ирине) Как вы себя чувствуете?

Ирина (вне себя) Как я себя чувствую? Мою страну оккупировали, мой отец погиб, моему брату устроили промывание мозгов, я потеряла свое доброе имя, и мой телефонный номер накарябан в общественном туалете на стенке…

Катя Катя. А, вас тут, значит, целая семья? Чудненько (оператору) Дай-ка лицо убитого крупным планом.

Ирина (заслоняет Бориса) Что же у вас – ни стыда, ни совести?

В это время соседи, жаждущие мести, и Светлана, которая уже бросила Боба Джоунса, чтобы вернуться к соотечественникам, собираются в погребе в надежде обрести лидера. Слышны крики: «Иван, поднимай нас на сопротивление!», «Долой нютрасвит!» (искусственный сахарозаменитель), «Вся власть пролетариату!» Внезапно оживление сменяется страхом, кто-то кричит: «Тихо! Тайная полиция!»Толпа расступается. Входит группа людей в белых балахонах с остроконечными капюшонами.

Ирина. Это КГБ. То есть, я хотела сказать ККК.

Катя Катя. Грандиозно! Дай-ка их крупным планом

Великий Дракон КК. Ну-ка заткнитесь, дружки черномазых! (Ивану) А ты пойдешь с нами.

Петров (Дракону) Что-то я никак в толк не возьму. Мы же русские… Нет у нас тут никаких негров. За что же вы нас так7

Дракон. За то, что вы тут проклятые красные комми, вот за что!

Забрав с собой Ивана, ККК удаляется…

Сцена 7. Площадь имени Боба Хоупа. Полдень

Идет церемония приведения мэра к присяге. На открытой трибуне – Петр, Вера, Боб Джоунс, Иван. Начинается парад. Мимо маршируют голоногие барабанщицы с красными флагами, с портретами Рейгана, Синатры и Сталина. Внезапно подъезжает на лимузине Маша. Она идет к трибуне и замечает Ивана, своего бывшего возлюбленного.

Маша (пылко) О, Иван! Помнишь ли ты, как в дни блокады Ленинграда мы ели ботинки и выжили?Помнишь ли вкус сапожной кожи, Иван7Вспоминаешь ли былое?

Иван (запинаясь после пребывания в тюрьме) Когда… мне под машину бросаются животные, я всегда торможу…

Церемония приведения к присяге продолжается. Семья Спутников и их соседи пробиваются в первые ряды и призывают толпу к сопротивлению. Атмосфера накаляется. Телегруппа снимает ККК и отряд неонацистов, которые стараются внедриться в ряды повстанцев. На трибуне вперед выходят Боб Джоунс и Петр.

Боб. Сегодня мы приводим к присяге Петю Грегоривитча, мэра Микки-Москвы, столицы Соединенных Штатов России . Однако сначала Иван Спутник, бывший член ЦК хотел бы принести свои извинения за то, что был таким букой в отношении стратегической обронной… сорри, американской дружеской инициативы.

Иван выходит вперед, но хранит молчание. Толпа, вдохновленная его мужественным отказом извиниться, приходит в волнение. Она начинает скандировать – сначала тихо, а потом все громче и громче.

Толпа. Верните нам наших космонавтов! Верните наши мешковатые костюмы и платья! Дайте балеринам из Большого театра поесть без всяких ваших диет! Верните колхозы! Восстановите государственное здравохранение! Отмойте загаженное метро! Долой ваши телевизоры со спичечный коробок и кровоса графа Дракулу! Возьмите себе безработицу – верните нашу полную занятость, любовь к поэзии и водку-перцовку!

КОНЕЦ

(1987)