30.01.2018 в 01:08
Пишет Меррил:Жил-был король. И были у него миньоны.URL записи
Про Лагардера читать нельзя. Начинаешь лезть в историю...и ты в нее попадаешь. Например, в желание утащить к себе инфу о "дуэли миньонов", которую излагают многие источники и авторы с разными подробностями. При этом жанр повествования - от комедии до экстаза. А хочется забрать все, одним файлом. И вот хз, как это компоновать, если сюжет один, слов из песни выдирать не хочется, а отличия в каких-то выражениях или подборе слов для описания. Но и повторять целый текст по нескольку раз....Это же неспортивно. Сварила кофе. Медитативно и помогает сосредоточиться. Теперь мне все кристально ясно: утащу все, что нашла и понравилось. А когда оно наглядно перед глазами в одной записи будет, а не на разных вкладках, может потом и собью в целое. Началось все с интересного описания де Келюса в фильме и книге. Захотелось посмотреть на исторического персонажа. А он от литературного отличается, как небо и земля!
информация к размышлениюЖак де Леви, граф де Келюс (в соответствии с произношением Северной Франции — Куэлюс) (фр. Jacques de Levis, comte de Caylus) — один из миньонов короля Генриха III де Валуа.
В апреле 1578 года Жак застал у своей жены барона д'Антраг, а на следующий день публично пошутил, что его жена «более красива, чем добродетельна». Раздраженный д'Антраг вызвал Келюса на дуэль.
Келюс пришёл на дуэль с двумя секундантами, Ливаро и Можироном, а д'Антраг — с Рибейраком и Шомбергом.
Из-за набожного поведения Рибейрака Можирон вступил с ним в бой. Ливаро и Шомбергу ничего не оставалось, кроме как тоже обнажить шпаги. Дуэль превратилась в массовый поединок.
Келюс получил 19 ножевых ранений (в отличие от д'Антрага, который лишь порезал кисть руки). Благодаря заботам короля Жак прожил до 29 мая (в этот день миньону захотелось прокатиться на лошади, из-за чего раны открылись, и граф скончался).
начало интригиИз-за набожного поведения Рибейрака...(с)
После такого начала захотелось узнать о дуэли моментально. Как это "набожное" поведение могло стать поводом для драки? Ничего не напоминает?
- Я дерусь из-за несогласия по одному богословскому вопросу, - сказал Арамиc…
- Да, одно место из блаженного Августина, по поводу которого мы не сошлись во мнениях, - сказал д’Артаньян. (с)
Вот и пошла узнавать детали.
реальная дуэль миньонов (с)дуэль по ХаттонуИз книги Альфреда Хаттона "Меч сквозь столетия".
У Генриха III, короля французского и польского, служили при дворе несколько молодых людей, чьи представления о морали были до крайности гибкими; наиболее выдающиеся из них были удостоены самых теплых чувств и близких отношений со стороны монарха. Те, кто не входил в этот тесный круг, нелицеприятно именовали этих молодых людей миньонами его величества.
Особенно покровительствовал король месье де Келюсу. Он происходил из знатного рода, отцом его был Антуан де Келюс, сенешаль и правитель Роверня, один из самых славных рыцарей ордена Святого Духа; но из всех добродетелей благородного отца сын унаследовал только храбрость в бою. И этот Келюс воспылал ревностью к сиру де Дюну, младшему сыну синьора д'Антраге, известному при дворе под уменьшительным именем Антрангет, образованным по тому же принципу, что и «Шарлот» от «Шарль». А этот Антрангет, надо заметить, был одним из любимых фаворитов знаменитого «Меченого», герцога Гиза. Между королевскими домами Гизов и Валуа имелись серьезные разногласия, что не могло не оказать влияния на чувства их приверженцев.
Оба этих молодых человека были влюблены (или считали, что влюблены) в некую даму, которая была широко известна своей красотой, но не благонравием. Однажды вечером Келюс застал Антрангета выходящим из дома этой женщины и, сочтя случай подходящим, чтобы сказать сопернику какую-нибудь гадость, решил подразнить его:
— Эй, Антрангет! Думаешь, ты один удостоился ее ласк? Поверь мне, есть еще множество других. Дурит тебя красавица!
На что следует лаконичный ответ в таком же духе:
— Брехня все это!
И тут начинается беда. Как же, слово главного миньона главного короля в христианском мире поставили под сомнение! Такое оскорбление можно смыть только кровью. Так что Келюс доверяется двум другим миньонам своего августейшего повелителя — это Можирон, красавчик, к тому же отличающийся храбростью, и знаменитый Ливаро. Келюс рассказывает им, как клеврет Гиза посмел посягнуть на его честь, и что теперь надо бросить ему вызов; друзей же просит поприсутствовать при дуэли, дабы не допустить нечестных действий с противной стороны и выступить гарантами честного проведения поединка. Вызов брошен и принят Антрангетом с радостью, поскольку тот польщен возможностью оросить свой меч кровью ненавистных Валуа, не говоря уже о том, что и сам он лично обижен. В помощники он выбирает Риберака и Шомберга. Место поединка — парк де Турнель, где торговали лошадьми, время — четыре часа утра следующего воскресенья, чтобы вокруг не собралось слишком уж много зевак или торговцев лошадьми.
Вот обе стороны явились на дуэль, люди Гиза, как видно, настроены здраво и в общем-то не против помириться. Риберак подходит к Ливаро и Можирону и говорит последнему:
— Господин хороший, мне кажется, самое лучшее, что мы можем сделать, — это постараться, чтобы эти два господина пришли к взаимному согласию, и не дать им убить друг друга из-за такого пустяка.
На что Можирон дерзко отвечает:
— Бог с вами, Риберак! Я сюда пришел не серенады петь, а драться, и именно этим я и собираюсь заняться!
Настроенный менее воинственно секундант Антрангета удивилен:
— Можирон, да с кем вы-то тут собрались драться? Вы лично вообще не замешаны в ссоре, здесь вообще нет никого, кто был бы о вас дурного мнения!
На что Можирон заявляет:
— А вот с вами и буду драться!
Не в силах более выносить высокомерие юного задиры, Риберак выхватывает оружие, но, предостерегающе подняв ладонь, говорит:
— Погодите же! Вы настаиваете на том, чтобы драться со мной, — извольте, я не в силах вам отказать; но давайте же сперва вознесем молитву! — И с этими словами он складывает меч с кинжалом в виде креста, становится на колени и истово молится.
Можирон в нетерпении осыпает молящегося бранью, утверждая» что тот молится слишком долго. Наконец Риберак поднимается, с оружием в руках набрасывается на противника и сразу же проводит тому сильный удар в корпус. Раненый шаг за шагом отступает, но Риберак не отстает, и вот Можирон падает. Однако в падении он выставляет вперед острие своей рапиры, несчастный Риберак напарывается на него и падает замертво. Можирон тоже умирает с ругательствами на устах.
А что же сами дуэлянты? Келюс явился на бой с одной лишь рапирой; однако, видя, что Антрангет вооружен еще и кинжалом, требует, чтобы тот от него отказался, но противник возражает:
— Это ты поступил глупо, что оставил кинжал дома; ведь оговоренное нами оружие — рапира и кинжал. Мы сюда пришли драться, а не обсуждать мелочи всякие!
Келюс активно атакует и слегка задевает руку противника, но его собственная левая рука оказывается жестоко покалеченной в попытке парировать один из оборонительных ударов соперника. Антрангет вовремя атакует и вовремя уклоняется, не говоря уж о том, что наличие кинжала обеспечивает ему дополнительное преимущество, и ему удается несколько раз проткнуть противника, так что в конце концов тот зашатался и упал; Антрангет готов уже добить его, но Келюс, взмолившись, упрашивает удовлетвориться уже содеянным.
Что же до двух оставшихся секундантов, то, увидев, что все их друзья уже дерутся между собой, Шомберг обращается к своему визави:
— Дерутся уже все четверо: что нам делать? — подразумевая тем самым предложение разнять их.
На что Ливаро отвечает:
— Значит, и мы должны драться, во имя нашей чести! — что само по себе странновато, поскольку раньше секунданты никогда не дрались.
— Со всей душой, — соглашается Шомберг, и они вступают в бой.
Шомберг мощным «мандритто» срезает сопернику всю левую щеку, но Ливаро отвечает более чем достойно и протыкает немцу грудь, свалив его замертво, после чего сам падает в обморок от потери крови.
Генрих III в отчаянии — у него было два любимых фаворита, и вот Можирон убит, а Келюс — при смерти. Король обещает тысячу франков врачу, который сможет исцелить его, а еще тысячу — самому Келюсу, дабы поднять его дух; но одна из полученных им ран была смертельной, так что врачи оказались бессильны.
Смерь Келюса погружает короля в беспросветную печаль, он вынимает из ушей покойного собственноручно вдетые в них когда-то серьги и, приказав срезать ему волосы, сохраняет их как реликвию. Кроме того, Генрих запрещает любые дуэли в своей стране под страхом разжалования и смертной казни; в Париже он воздвигает храм Святого Павла с превосходными мраморными скульптурами обоих погибших и выражает свою скорбь по ним самыми необычными способами.
Почти все действующие лица только что описанной драмы умирают. Келюс и Можирон погибли сразу; добрый Риберак умер от ранения в гостинице де Гиза, куда его доставили после боя. Антрангет, отделавшийся легким ранением руки, предусмотрительно бежал от гнева монарха, который, несомненно, укоротил бы удачливого дуэлянта на голову, попадись тот ему в руки. О немце Шомберге мы больше ничего не слышали, видимо, он встретил свою смерть на острие рапиры Ливаро. Самого же беднягу Ливаро срезанная Шомбергом щека начисто лишила былой красоты, и Генрих, который всегда предпочитал красавчиков, охладел к нему, так что тому пришлось искать новых развлечений, и, похоже, он нашел их, потому что два года спустя после той ужасной тройной дуэли он встретился с маркизом де Мальере, и сейчас мы увидим, чем это кончилось.
Тот же Хаттон описывает дуэль, позже воспетую Дюма. Как выяснилось, для начала Портос целенаправленно поссорился с гвардейцами ("Я дерусь потому что дерусь", ага), а потом гвардейцы, узнав, что против них четверо, остановили первого попавшегося (даже им не знакомого!) дворянина и попросили поучаствовать. Вот, дескать, у нас тут схватка, нас трое, их четверо, подмогните. И тот с радостью согласился, даже не поинтересовавшись, в чем, собственно, суть конфликта. А чего тут выяснять, биться надо.
Вообще-то изначально секунданты не должны были сражаться (и, есессно, не сражались) вместе с, собственно, дуэлянтами. Пошла эта поганая традиция с печальной памяти дуэли миньонов.
Был во Франции король Генрих III. И были у него... гм... фавориты. Называли этих, гм, фаворитов миньонами, т.е., милашками. Такие же фавориты, правда, уже не похожие на участников гей-парада, имелись у герцога Гиза. И как-то раз произошла меж ними ссора. Ну, пришли они на дуэль. У каждого по двое секундантов. В общем, все нормально, цивилизованно. И тут один из королевских милашек (история сохранила фамилию этого козла: Можирон) начинает цепляться к Рибераку, секунданту противной стороны. Риберак вообще хотел изначально примирить всех участников, но Можирон хотел биться. Ну, и резаться стали все. В итоге - кровавая бойня. В морге четверо из шести участников. В том числе Келюс (спровоцировавший дуэль), скотина Можирон и неудачливый миротворец Риберак. Еще один бретер, Ливаро, оказался изуродован (бедняге начисто срезало щеку), отчего король к нему охладел. Что характерно, позже оба переживших эту резню, таки погибли на дуэлях. Вот так-то.
текст из Википедии, если верить Сети, самое прекрасное в нем - это король. Какой рейтинг можно было бы поставить!Дуэль миньонов — поединок, состоявшийся в парижском парке Турнель 27 апреля 1578 года между приближенными короля Франции Генриха III (миньонами) и сторонниками герцога де Гиза (гизарами).
Участники:
Миньоны короля:
Жак де Леви, граф де Келюс;
Луи де Можирон;
Ги д’Арсе, барон де Ливаро.
Их противники:
Шарль де Бальзак, барон д’Антраг;
Франсуа д’Эди, виконт де Рибейрак;
Жорж (Георг) де Шомберг (миньон Генриха III).
Повод
Причина боя никак не соотносится с тогдашней политической ситуацией во Франции. Келюс случайно застал д’Антрага у своей возлюбленной и на следующий день пошутил при свидетелях, что эта дама "более прекрасна, чем добродетельна". Д'Антраг вызвал Келюса на дуэль. Каждый явился на место поединка с двумя секундантами. Рибейрак попытался примирить противников, чем вызвал раздражение у Можирона; образовалась новая пара сражающихся. Ливаро и Шомбергу ничего не оставалось, как тоже вступить в поединок. Таким образом, молодые люди дважды нарушили закон: во-первых, еще в декабре 1576 года Генрих подписал в Блуа указ,запрещающий такого рода выяснения отношений. Во-вторых, по дуэльному кодексу, секунданты ни в коем случае не должны были вмешиваться в поединок - они, наоборот, обязаны были сделать все для примирения противников.
Гизарами трех участников дуэли можно назвать лишь с оговоркой. Так Д'Антраг и Рибейрак действительно были в свите герцога, а вот Шомберг (брат королевского сюринтенданта финансов) был таким же миньоном Генриха, как и его противники. Это еще раз доказывает отсутствие политической подоплеки в дуэли и, следовательно, всю ее жестокую бессмысленность.
Дуэль
Дрались парным оружием - кинжалом и шпагой. Рибейрак перед началом дуэли встал на колени и долго молился. Это разозлило Можирона, и он бросился на врага. Противники пронзили друг друга насмерть (Правда, у Рибейрака хватило сил дожить до следующего дня).
Шомберг, заколотый Ливаро, с последним вздохом обрушил на голову миньона сокрушительный удар. Понадобилось шесть недель, чтобы несчастный барон стал поправляться.
Зачинщик дуэли Келюс забыл дома кинжал. Многие потом посчитали такую рассеянность намеренной – по всей Европе входило в моду фехтование одной шпагой. Келюс рассчитывал на преимущество в таком виде боя, но для этого д’Антраг, как благородный человек, должен был отбросить свой кинжал. А он этого делать не стал, предлагая графу самому выпутываться из ситуации. Результат был плачевным – Келюс получил в общей сложности 19 ударов. Д’Антраг отделался царапиной на руке.
Последствия
Заступничество герцога де Гиза спасло д’Антрага от гнева короля. Генрих III проявил трогательную заботу о Келюсе и, потратив значительную сумму на лечение друга, сам кормил его с ложечки бульоном. Но неразумному фавориту захотелось проехаться на лошади; раны открылись и 29 мая Келюс скончался.
Король был неутешен, потеряв своих любимцев. Он приказал воздвигнуть над их могилой великолепный памятник. В обиходе у придворных острословов сразу появилось выражение tailler en marbre – «изрубить в мрамор». В мае 1588 года гробница миньонов была разрушена восставшими лигистами.
Дуэль, воспринятая большинством придворных как бессмысленная бойня, обострила и без того шаткие отношения короля и де Гиза.
в такой ситуации без стихов никудаДуэль отражена в сонете Ж.-М. де Эредиа «Эпитафия», имеющем подзаголовок «Подражание стихотворению Генриха III»:
Прохожий, здесь лежит, покинув грешный свет,
Прекрасный Гиацинт, властитель Можирона;
Он умер. Да вкусит покой Господня лона!
Сражённый шпагою, он пал во цвете лет.
Никто, ни сам Келюс, так не носил берет,
Ни брыжжи пышные, ни жемчуг медальона.
Вот почему резцом воскресшего Мирона
В надгробном мраморе изваян вешний цвет.
Своей рукой убрав для горестного плена,
Поцеловав уста, в пределы Сен-Жермена
Король отвёз — увы! — немой и бледный прах;
И чтоб века по нём не заглушили стона,
Он памятник ему воздвиг в святых стенах,
Печальный символ слёз и скорби Аполлона!
Перевод О. Брошниовской